6MOONS ОБЗОР: Bravo

Недавно Алексей рассказывал Сраджану, да и мне заодно, о том, как он планирует структурировать модельный ряд усилителей «Звуковой лаборатории», который, сказать по правде, походил скорее на собрание экспонатов творческой мастерской (этакий личный музей инженерных достижений), чем на упорядоченную по законам маркетинга линейку Hi-Fi-аудиопродукции.

Алексей изъял из программы серию Premier, а обновлять каталог собирался снизу. Первым должен был появиться младший усилитель, задуманный как сильный претендент на мировое первенство по соотношению музыкальность/стоимость. Далее — вдвое более дорогой, мощный и технологичный. За ним — другие, с возрастанием цены приблизительно в геометрической прогрессии.

Долго ждать не пришлось: в соответствии с намерениями главы S.A.Lab из мастерской «Звуковой лаборатории» вышел интегрированный усилитель Blackbird — младшая модель в линейке с выходной мощностью 10/6 Вт на 4/8 Ом, трехкаскадной двухтактной схемой и выходным буфером на пентоде 6Ф6 (как замечал глава S.A.Lab, это одна из самых музыкальных и самых любимых его ламп) в триодном классе А. За Blackbird последовал Blackbird SE — пернатый гораздо более голосистый, с втрое большей мощностью (30/16 Вт на 4/8 Ом), трехкаскадной двухтактной схемой и выходным пентодом 6L6 в тетродном классе А. В своем ревю Сраджан подробно исследовал конструктивную подоплеку и голос первых двух «ласточек» S.A.Lab 2016 года. Звучание, кажется, пришлось ему по вкусу, с учетом цены усилителей, разумеется. Кстати, среди орнитологов бытует мнение, что по красоте пения и мастерству импровизации дрозд ничуть не уступает соловью. Но так уж устроено, что нам трудно обойтись пьедесталов, а среди поющих пернатых общепризнанный №1 — это соловей. Нельзя исключить, что через какое-то время Алексей вдруг представит (события у S.A.Lab часто происходят «вдруг») интегральник или дуэт предусилителя и стерео мощника S.A.Lab Nightingale…

Итак, начало положено. Можно было ждать следующего — третьего шага: со второй ступени — на третью. Зная Алексея немало лет, я, однако, был готов к неожиданностям. И не зря. Он разом преодолел лестницу, перескочив со второй снизу степени прямо на верхнюю. «У меня почти готов топовый усилитель Bravo на 19-й лампе — штука получилась дико технологичная, ну и звук соответствующий. Абсолютно бескомпромиссная вещь. Хотя, как только я говорю «бескомпромиссная», тут же понимаю, что это все-таки не край… Словом, посмотришь, послушаешь…» — услышал я от него по телефону. Не было смысла произносить слова вроде «но ты же собирался сделать что-то вроде Blackbird SE Mk.II…». Вот так: где Blackbird — и где Bravo, у которого все другое, включая неорнитологическое имя. Про Алексея Семина вполне справедливо можно было бы сказать (перефразируя русского классика) «рожденный летать — не может ползать» (у Горького в «Песне о соколе»: «Рожденный ползать — летать не может…»). Вот уж, действительно, — вдохновению не прикажешь передвигаться шагом.

S.A.Lab презентовала комплект Bravo в конце февраля на «Винил Джем 2016» в московском салоне Нота+. Внушительного вида предусилитель и два монументальных моноблока (первый раз взглянув на них, я почему-то подумал о постаменте для статуи Бетховена) играли при поддержке винилового источника в связке с фонокорректором S.A.Lab Stradivarius и колонок Tannoy Westminster Royal. Звук привлекал (не только меня) богатством происходящих в глубине музыкальной ткани микрособытий, ну а я в очередной раз отмечал характерную для звукового стиля Семина горизонтальную — мелодическую устремленность музыкальных течений (Сраджан тоже обращал на это внимание), какую-то особую… экологичность звучания, открытость без тени назойливости и прозрачность без хирургической стерильности… В общем, было не удивительно — все это знакомые мне черты звукового стиля S.A.Lab. Но и удивительно, поскольку всегда удивительна и неповторима звучащая музыка. К тому же в звучании Bravo заключен особый музыкальный «микст», чего нет в звучании ни одного другого известного мне усилителя S.A.Lab…

Чуть позже мне представилась возможность познакомиться с Bravo поближе и детально изучить его звучание с прицелом на изложение впечатлений на 6moons. Bravo, признаюсь, постоянно отвлекал от работы, побуждая, в первую очередь, переживать, а не осмысливать услышанное (ведь написание ревю — это, все-таки, работа, заключающаяся в переводе ощущений в вербальную форму).

Bravo — штука весьма любопытная с точки зрения железа. Конструктор ставил перед собой лишь самые незначительные ограничения, в общем, сопоставимые с проектом Erato, хотя к «нимфе» определение «бескомпромиссная» применимо, пожалуй, без смягчающих дополнений. При компоновке Bravo 99% средств и ресурсов Алексей направлял на достижение экстраординарно высокого качества звучания. Он отказался от ряда сервисных опций, почти от всего, что не связано со звучанием. В комплекте Bravo нет ПДУ. Я говорю «почти», потому что, скажем, стрелочные индикаторы реального выходного сигнала на предусилителе и моноблоках (в их количестве есть какое-то излишество) явно не имеют отношения к звучанию. Кнопки у предусилителя для активации системных устройств посредством триггеров — тоже. Работая над проектом, конструктор создавал железо, конечно же, не ради самого железа, а ради музыки, ничуть не стремясь произвести на кого-либо впечатление паспортной массой предусилителя и моноблоков (28 и 69 кг). Вообще, он, кажется, не очень любит вопросы вроде «а сколько это весит?». «Да я и не взвешивал», отвечает.

В разговоре с Алексеем речь зашла о выходной лампе моноблоков, на которую всегда обращаешь внимание в первую очередь, подобно тому, как на концерте тебя интересует солист, а уж затем расположившиеся на втором и третьем плане музыканты: альтисты, валторнисты и исполнитель на ударных… Вектор нашего восприятия всегда направлен от поверхности вглубь. Хотя нередко мы ограничиваемся поверхностью, вследствие нежелания или неспособности углубляться, а также потому, что оболочка явно интереснее содержания. Bravo — не тот случай.

Обращение инженера к российскому (скорее, советскому) триоду 6с19п было вполне предсказуемым после недавнего представления усилителей S.A.Lab на той же лампе: Inspiration и Lilt Studio Reference One. На мой взгляд, весьма удачных. Помню, я осторожно поделился с Алексеем мнением о высокой музыкальности этой лампы. Осторожно, потому что не могу обуславливать звуковой результат достоинствами одного компонента, пусть и очень хорошего — как в случае вышеупомянутого солиста, который и не был бы солистом без оркестра и дирижера.

«Я неплохо знаю, какие в мире существуют лампы, знаю, на что они способны в техническом и звуковом плане. В течение многих лет складывались предпочтения, и образовался круг компонентов, чьи возможности мне подходят и чей голос особенно нравится. В соответствующем сегменте есть лампа, с которой не может конкурировать ни одна другая в мире — ни в техническом плане, ни по надежности, ни — самое главное — по музыкальному почерку. Это одна из самых моих любимых — 6с19п. Я использую ее более 20 лет, применял в разных своих конструкциях. Делал на ней универсальный предусилитель, ставил в качестве выходной лампы — некоторые мои усилители на этом триоде работают у людей более четверти века. А недавно я строил на ней Inspiration, новый Lilt Studio Reference One… Лампа способна творить чудеса. Даже 300B, считаю, по совокупности достоинств ей уступает. Драйвер 6ж43п — тоже очень музыкальная лампа, которая, безусловно, превосходит зарубежные аналоги, с которыми я ее сравнивал,— она раскачивает 19-ю через бифиляр межкаскадного трансформатора».

Четыре 43-х работают в предусилителе Bravo, раньше я использовал эту лампу в своих ЦАПах на выходе, в фонокорректорах… Благодаря такой компоновке моноблока удалось сократить тракт в два раза по сравнению с Inspiration. Искажения у Bravo меньше, трансформаторы лучше. Компоновка ламп у Bravo — как в Lilt Studio Reference One, только уровни реализации — как небо и земля. Выходные трансформаторы можно было бы патентовать…

Выходит, Алексей надолго забыл об 6с19п, поскольку, если не принимать во внимание недавние Inspiration и Lilt Studio Reference One, последние пять или больше лет у него были другие фавориты? В первую очередь, 300B, а также 6F6 и 6L6 (среди последних реализаций — Blackbird)…

«Я, конечно же, не забыл о 19-й, просто мне всегда было интересно экспериментировать, в том числе, с лампами. Я не зацикливаюсь на чем-то одном, пробую разные варианты для получения разного интересного звучания. В моноблоках Bravo стоят по восемь 6с19п в параллельном включении в однотактном классе А. Максимальная мощность получилась 30 Вт, номинальная — около 20 Вт. Наращивать мощность в однотактном классе А путем увеличения количества ламп не имело смысла. У меня была идея сделать на 19-й пушпульник — поставить по 4-5 ламп в плечо (8-10 на канал), чтобы получить около 50 Вт. Усилитель на ГУ-80 может выдать в классе А в однотакте и 100 Вт, но 80-я непроста в реализации, что видно на примере Erato. Есть факторы мощности, которую можно и нужно получить, ВА- и других характеристик, особенности раскачки…»

Если взять любимую не только мной 300B, то она раскачивается существенно лучше, чем 19-я. У нее при 200 В на аноде смещение 96 В, приблизительно столько же, сколько у 300-й при 450 В на аноде. Но определяющим для меня, как правило, оказывается то, какую при помощи того или иного компонента можно сконструировать музыку…»

Экземпляры 6с19п для Bravo Алексей тщательно отбирал по параметрам из больших партий, произведенных в СССР в 1970 годы. Это лампы очень высокого качества, все — с клеймами военной приемки.

«6с19п — лампа стабилизаторная, очень надежная. Ее делали на «Светлане», в Воронеже, Ташкенте… Чтобы использовать 6с19п для звукотехники, необходимо аккуратно проводить отбор, так как между лампами бывает большой разброс, даже в пределах одной партии. Для стабилизатора это не имеет большого значения, но для звука… С учетом большого напряжения, на которое 6с19п не очень рассчитана (240 В на аноде), приходится отбирать вручную. Впоследствии я планирую делать это на специальном стенде».

Как уже говорилось, хорошие — или даже лучшие — компоненты сами по себе не гарантируют хорошего или лучшего результата. Волшебные палочки и магические кристаллы существуют только в сказках и легендах. Другими словами, утверждение, что успехом того или иного своего компонента конструктор всецело обязан примененным деталям, сродни другому: что чудом «выживший» Ди Каприо получил «Оскара» благодаря невыжившему медведю, которому и следовало бы отдать статуэтку, так сказать, посмертно… Как говорится, не стоит путать божий дар с яичницей.

В конструкции моноблоков Bravo (речь пока о них) весьма велико значение выходного трансформатора и сложной архитектуры питания. Этим двум аспектам Алексей всегда уделяет самое большое внимание. Больше того, нередко он начинает работать над проектом именно с выходного трансформатора для выбранной лампы и движется дальше только тогда, когда трансформатор полностью его удовлетворяет, не колеблется, отбраковывая не удавшиеся, по его мнению, экземпляры. Например, именно с выходного трансформатора начиналась работа над впечатляющим Blue Sapphire Integrated на новой перспективной российской лампе KT-150. Вообще, Алексей нередко предпочитает строить сигнальный тракт от выхода к входу. Например, так он настраивал звучание транзисторного S.A.Lab White Knight на основе токовых термостабильных модулей (одна из самых впечатляющих позиций в каталоге «Звуковой лаборатории»).

Шихтованное железо для выходных Ш-core трансформаторов моноблоков Bravo Алексей отбирал из образцов, производимых в Германии.

«В России есть трансформаторное железо, которое не уступает никакому другому в мире — я использовал его, в частности, в Blackbird, — однако в данном случае мне требовались железки с широким окном для построения большого трансформатора с высокой габаритной мощностью — 670 Вт. Таким образом, создание выходного трансформатора для Bravo было, можно сказать, проектом в проекте. Я разработал очень сложную схему намотки, изделие получилось действительно высокотехнологичное, главное, — такое, какое мне было нужно…»

Алексей рассчитывал трансформаторы принципиально под 4-омную нагрузку, с учетом девиаций модуля входного импеданса 8-омных колонок. «Можно было бы сделать переключатель между 4 и 8 Ом, но проблема в том, что в этом случае я не получил бы бескомпромиссного трансформатора. При 4 Ом обмотки для 8 Ом как бы висят в воздухе, не работают. Т. е. в этом случае трансформатор, выходит, недомотан».

Что касается питания, то в своих топовых конструкциях Алексей всегда предусматривает отдельные источники для важнейших частей схемы, причем мощность питания всегда проектируется со значительным запасом. Bravo — не исключение. Здесь обеспечено раздельное питание не только основных, но и второстепенных схем посредством отдельных выпрямителей и тороидальных трансформаторов, у которых меньше поле рассеивания и наводки. Это схемы накала, анодного напряжения (350 Вт), смещения, индикаторов включения и стрелочных индикаторов. Завершая тему использованных в моноблоках трансформаторов, скажу, что балансные входы реализованы при помощи отдельных входных трансформаторов, межкаскадные трансформаторы стоят между драйвером и выходными лампами. Я пытался подсчитать, сколько же всего в Bravo трансформаторов, но всякий раз сбивался со счета. Дело, однако, не в количестве…

Что еще есть интересного в моноблоках?

«В Bravo я использовал конденсаторы Epcos, а также экземпляры, изготовленные по заказу в Южной Корее, с параметрами 22000 мФ и 400 В. В цепи смещения стоят оригинальные легендарные BlackGate FK, которых у меня осталось, к сожалению, немного. Повсюду в Bravo — только навесной монтаж. За исключением схем индикаторов, которые сделаны на платах».

В предусилителе Bravo реализовано не два, а четыре абсолютно независимых канала: два балансных и два небалансных, причем при включении активируются и готовы к работе все четыре — ничего переключать не нужно. Громкость регулируется отдельно для каждого канала, двумя ручками. 24-ступенные регуляторы реализованы посредством специально спроектированных трансформаторов с 24 отводами. Я заметил Алексею: ведь это же неудобно — получается, нужно регулировать громкость двумя руками, да еще и пульта ДУ нет.

«Видишь ли, любое другое решение было бы для меня половинчатым. Я сделал две ручки, которыми можно, если требуется, выставлять межканальный баланс. Отдельный регулятор баланса сильно ухудшил бы историю. Ничего нет лучше отдельных регуляторов громкости для левого и правого канала. Выбирая между удобством и звуком, я без колебаний решил, что звук важнее. Тракт получился абсолютно прямой: сигнал приходит на регулирующий трансформатор, с него поступает на лампу (4 лампы, по одной в каждом канале) и дальше — на балансный либо небалансный транс».

Конструктор предусмотрел кнопки триггеров на лицевой панели для управления питанием трех системных компонентов, в т. ч., моноблоков, которые можно включать и выключать также принудительно (рычажковые переключатели на тыльных стенках). Линейные входы предусилителя — только несимметричные («не было резона делать еще и балансные»), выходы — обоих типов.

Небалансных выходов (RCA) два: dir и indir; в первом случае прибор функционирует в режиме пассивного предусилителя, во втором работают все каскады. На моноблоке балансный или небалансный вариант избирается переключателем.

При включении моноблоков активируется накал — в этом статусе прибор остается на, приблизительно, 30 секунд. Затем автоматически частично подается анодное напряжение (50% на дисплее), и где-то через полторы минуты — анодное напряжение полностью. После появления индикации 100% трио готово к творческим свершениям…

Конечно, Алексей не проектировал шасси предусилителя и моноблоков в расчете на то, чтобы оно непременно выдерживало выстрелы противотанковым подкалиберным снарядом. Однако… Очень прочные и вибростойкие корпуса Bravo имеют модульную конструкцию, изготовлены из «невероятно жесткого» (слова конструктора) 12-мм фрезерованного алюминиевого профиля и 2-мм стальных пластин с антирезонансным покрытием. «Мы опускали схемные блоки в этот только что не бронированный «шелл» один за другим подобно тому, как на автозаводе агрегаты монтируются на шасси автомобиля. Глыба моноблока опирается две толстые алюминиевые балки (параллельны лицевой и тыльной панелям), которые механически развязаны с корпусом и опорными ножками посредством конусных стальных шипов. На каждом углу моноблока — два конуса: один, тот, что над балкой, «смотрит» вверх, а другой (под балкой) — вниз.

Лицевые панели сделаны из полированного искусственного камня Corian. Впервые этот материал был опробован в Blackbird, что было одобрено. Разумеется, цвет возможен любой. Эффектно смотрится полированный черный камень, кофейный, очень красив камень цвета слоновой кости (Ivory — Blackbird SE Сраджана)…

Впечатления от звучания Bravo, которые сублимировались в течение первых минут прослушивания непродолжительных фрагментов разной музыки, можно определить двумя словосочетаниями. Первое — «универсальная динамика», второе — «удивительно, что все это есть в записях, которые, казалось, я изучил досконально за годы использования в качестве материала для тестирования разнообразного аудио».

Цифры выходной мощности сами по себе не производят особенного впечатления: в этом отношении Bravo — не Erato и уж конечно White Knight. Большое впечатление производит то, что эта техника реально предъявляет музыкальному слуху. По динамической свободе Bravo напомнил мне White Knight, хотя при прямом сравнении, скорее всего, обнаружились бы различия. Мне не удалось обнаружить у Bravo ни следа динамических ограничений. Понятно, что я не имею в виду динамику, ограниченную снизу «очень тихо, но еще еле-еле что-то слышно», а сверху — «очень громко, но если сделать чуть громче, то захрипит». Речь о динамике с хорошо ощущаемым запасом, без натуги, без напряжения шейных жил и подпиранием макушкой звукового потолка, о динамике с сохранением базовой музыкальной пластики и структурной ясности.

Музыкальный почерк Bravo если и переставал ощущаться в полной мере, то лишь тогда, когда среднее звуковое давление было неадекватным прослушиваемой музыке в конкретном помещении и на конкретном расстоянии от акустических систем. Общие особенности почерка усилителя — изысканная графика мелодических линий без малейших упрощений, интенсивность тембровой палитры (звук словно светится изнутри) и замечательное разнообразие штрихов, адекватных звучащей музыке: от мягчайших прикосновений, точно колонковой кистью, — до мощных акустических выбросов (например, в моменты акцентированного оркестрового tutti), когда звуковой массив мгновенно и синхронно подается вперед без малейших трансформаций звукового рельефа. Замечу, что я слушал Bravo в комнате площадью более 30 кв. метров, а Westminster Royal — колонки высокочувствительные (по совокупности ощущений, все-таки не лучший партнер для Bravo). На презентации в Ноте+ система с Bravo воспроизводила пластинки с «нелегкой» музыкой, и усилитель с регуляторами всего на 12 часов только что дверь не выносил, попутно предъявляя плотный и превосходно текстурированный бас.

Не менее важен другой — нижний край динамической шкалы. По способности оперировать тонкой микродинамической пластикой и отображать зыбкие интонационные связи у S.A.Lab Bravo, по-видимому, совсем немного достойных конкурентов. Именно это я имел в виду в первую очередь, когда выражал удивление, что в моих записях существенно больше музыки, чем мне казалось.

Важно заметить, что речь в данном случае не только о проявлении некой совокупности звуковых деталей, что, конечно, важно само по себе. Необыкновенно ценный «нижний» слой музыкальной информации, совершенно органично встраиваемый Bravo в общее музыкальное развитие, формировал новое измерение экспрессии и внутренней логики музыкального развития, поднимая артистический тонус до почти концертного уровня. Причем, я слушал отнюдь не аудиофильские релизы, на которые вообще стараюсь не ориентироваться. Скажем, когда звучали «Симфонические этюды» Роберта Шумана в исполнении Михаила Плетнева (Deutsche Grammophon) или «The People United will Never be Defeated» Фредерика Жевски с Марком-Андре Амленом (Hyperion), казалось, возникала двухсторонняя (а не обычная односторонняя) коммуникация: исполнитель – слушатель, слушатель – исполнитель. Bravo! Bravissimo!!

В звучании рояля в представлении Bravo нет академической сухости или отрешенности… S.A.Lab как бы изменяет звуковой облик инструмента, трансформируя новейшие Steinway или Yamaha — в Boesendorfer или Bluthner начала прошлого века или даже в самый потрясающий по звучанию Bechstein рубежа 1930-40 годов — золотого века легендарной германской марки.

В этот раз, как и всегда при общении с аудиотехникой ультравысокого уровня, возникали мысли о соотношении того, что ты слышишь, — с представлениями (не только твоими) о музыкальной правде. Т. е. о том, как искусственный музыкальный образ коррелирует с естественным — с живой музыкой. Вспомнились слова одного моего знакомого (не дословно): «Вот вы постоянно толкуете: "звучание — прямо как живая музыка". Но ведь чепуха это: не бывает звучание таким же, как живая музыка. Да и кто ее знает, какая она — живая музыка? Я знаю одно, он знает другое, она — третье. Все мы живые, но все — разные. И музыка разная. Так что не бывает звучание таким же, как живая музыка… Бывает, правда, лучше».

Не помню имени своего знакомого, не могу утверждать также, что все это мне не приснилось. Для меня, однако, ясно, что, если хочешь иметь дело только с правдой, то не стоит смотреть кино, ходить в музеи и уж подавно — слушать музыку… Искусство — не средство трансляции правды и разнообразных непреложных фактов и аксиом. Ну а взаимоотношения с правдой у музыки — самые относительные и опосредованные. Здесь все куда сложней, чем в изобразительном искусстве, литературе, вышеупомянутом кино, фотографии и т. д., где возможно оперативное сравнение, чтобы понять, насколько то и другое похоже или не похоже… Задумывались ли вы, сколько неразрывно в музыке, как и в речи, связаны между собой понятия «интонация» и «информация»? В контексте описания и оценки звучания аудиокомпонентов всегда встает вопрос, в какой мере оно соответствует личным твоим вкусам, что в оценках объективно, а что субъективно, возникает необходимость услышать звучание как бы с позиции других людей. Мне всегда нравилось звучание строгое, но без стерильности, но Bravo предлагает несколько иную акустическую интерпретацию, в которой на первое место всегда выходят интенсивность переживания и разные аспекты красоты — тембровая и динамическая гибкость, ясность пространственной организации, графика линий и насыщенность колористики… Так или иначе, надо признать, что музыка — это в первую очередь кодированный посредством нотного языка, тембровых, ритмических и прочих инструментов высокоорганизованный поток эмоций. Одно могу сказать: Bravo преподносит музыку на редкость убедительно и способен скорректировать, смягчить даже самый закоснелый музыкальный вкус.

Балансируя два важнейших аспекта музыки (как и любого искусства) — интеллектальный и чувственно-экспрессивный — Bravo явно всегда немного склоняется к последнему. Для этой техники эмоция имеет более высокую ценность, чем мысль, притом первое не заслоняет второго. Такова музыкальная правда в преподнесении усилительного трио S.A.Lab.

Для описания звучания S.A.Lab хочется привлекать также незвуковые параллели. Например, с фотографией. Ясную (просветленную) музыкальную оптику, дающую возможность как бы отдельно, крупно «рассматривать» звуковые детали и ракурсы, хочется называть эффектом музыкального зума (zoom). Пропорциональный и стабильный объем звуковой панорамы ассоциируется с минимальными дисторсиями, ровным разрешением по полю кадра и с воздушностью изображения. Проявление музыкальных линий и красок из тишины без толчков, со слегка смягченной атакой напоминает то, как возникает изображение на листе фотобумаги в кювете с проявителем, только в музыке не менее характерно реверсивное движение — от звука к тишине. Наконец, есть понятие «рисунок объектива». Рисунок музыкального объектива Bravo очень выразителен сам по себе. Его особенности — отсутствие резкого света, тонкие градации светотени наряду с острыми контрастами, средняя глубина резкости с плавным и красивым размыванием звуковых контуров при переходах от главных музыкальных планов к отдаленным. Иногда музыкальное изображение получается очень острым и реалистичным, как у Hasselblatt с многопиксельным цифровым задником. Иногда — с винтажным оттенком, как у отпечатков с фотопластин, отснятых старой карданной камерой со вспыхивающим магнием…

В голову приходили и живописные параллели, когда звуковой рисунок Bravo ассоциировался со sfumato (изобретение Леонардо) или фотореалистичностью Яна ван Эйка. Надо, однако, помнить, что, в отличие от фотографии и живописи, музыка — это картины в движении, образы, развивающиеся во времени…

Резюмируя, замечу, что ламповое трио S.A.Lab Bravo, очевидно, обозначает грань высокого инженерного искусства, убедительно и весьма полно демонстрирует преимущества схемотехники и звукового стиля «Звуковой лаборатории». Остается лишь повторить: Bravo! Bravissimo!! Ну и «bis», конечно. Кстати, только что Алексей рассказал мне о 90-процентной готовности двухтактного усилителя мощности Hercules на мощных тетродах 6п45с (EL509). Хорошее название для 300-ваттного агрегата… Спрóсите, какое место в модельном ряду S.A.Lab займет этот сын Зевса и Алкмены? Расположится всего-то ступенью выше Blackbird SE. Так что Nightingale подождет…

Artjom Avatinjan

Reviewer: Artjom Avatinjan
Translator: Viacheslav Savvov
Sources: TAD D600 CD player, Michell GyroDeck turntable, Lyra Delos cartridge, S.A.Lab step-up transformer, S.A.Lab Stradivarius phono preamplifier
Amplifiers: S.A.Lab Erato, S.A.Lab Blackbird SE
Loudspeakers: Tannoy Westminster Royal
Cables: S.A.Lab High-Level loom
Equipment rack: Finite-Elemente Pagode Master Reference HD07, custom designed equipment rack and platforms
Review component retail price: €40'000